Введение. Жизнеугрожающие осложнения, возникающие при трансплантации аллогенных гемопоэтических стволовых клеток (алло-ТГСК), оказывают существенное влияние на краткосрочный и отдаленный прогноз у реципиентов гемопоэтических стволовых клеток (алло-ГСК).
Цель — определить структуру жизнеугрожающих осложнений, факторы, способствующие их возникновению, а также краткосрочный и отдаленный прогноз у реципиентов алло-ГСК, перенесших эти осложнения.
Материалы и методы. В ретроспективное исследование включены все больные в возрасте старше 18 лет, которым с 01.01.2012 по 01.01.2022 была выполнена алло-ТГСК. Больные были разделены на две группы: I группа — больные, у которых в перитрансплантационном периоде развились жизнеугрожающие осложнения, и они были госпитализированы в ОРИТ; II группа — больные, которым при проведении алло-ТГСК госпитализация в ОРИТ не потребовалась. В группе больных, переведенных в ОРИТ, регистрировали структуру, сроки развития критических состояний и результаты их лечения, определяли факторы риска их развития и факторы неблагоприятного прогноза.
Результаты. Перевод в ОРИТ потребовался 174 (26,7 %) из 652 реципиентов алло-ГСК. Факторами риска развития жизнеугрожающих осложнений были: выполнение алло-ТГСК у больных острыми лейкозами, у которых не была достигнута полная ремиссия (отношение рисков (ОР) = 2,10; 95%-ный доверительный интервал (95% ДИ): 1,28–3,44; p = 0,003), выполнение алло-ТГСК без кондиционирования у больных с аплазией кроветворения после циторедуктивной химиотерапии (ОР = 30,63; 95% ДИ: 8,787–107,04; p < 0,001), несостоятельность (ОР = 2,51, 95% ДИ: 1,58–3,97; p < 0,001) и гипофункция трансплантата (ОР = 2,85, 95% ДИ: 1,6–5,05; p < 0,001), острая реакция «трансплантат против хозяина» (РТПХ) (ОР = 2,04, 95% ДИ: 1,459–2,85; p < 0,001). Основными причинами перевода в ОРИТ явились сепсис и/или септический шок (СШ) (27,9 %), острая дыхательная недостаточность (23,9 %), неврологические нарушения (17,7 %). Вид и этапы трансплантации влияли на сроки и структуру критических синдромов. Летальность в ОРИТ с учетом повторных госпитализаций составила 59,8 %. Факторами неблагоприятного исхода в ОРИТ были: развитие критических состояний после +30 дня, потребность в проведении искусственной вентиляции легких и вазопрессорной терапии. Общая выживаемость (ОВ) реципиентов, переведенных в ОРИТ, при сроке наблюдения 9 лет составила 13,8 %. Среди осложнений перитрансплантационного периода сепсис и/или СШ, возникшие на ранних сроках после алло-ТГСК, характеризовались наиболее благоприятным отдаленным прогнозом (ОВ — 43,8 %). ОВ больных, выписанных из ОРИТ, была хуже, чем ОВ больных, которые не переводились в ОРИТ (34,6 % против 58,3 %; p = 0,0013). Заключение. Поскольку на разных сроках алло-ТГСК более чем у четверти реципиентов алло-ГСК возникают угрожающие жизни осложнения, трансплантационные центры должны иметь в своем составе специализированное ОРИТ. Сепсис и СШ, возникшие в ранней фазе до приживления трансплантата, сопровождались более благоприятным отдаленным прогнозом, чем другие жизнеугрожающие осложнения. Отдаленный прогноз у реципиентов аллоГСК, у которых развились критические состояния, хуже, чем у реципиентов, которые не поступали в ОРИТ.

Введение. Первичная медиастинальная лимфома (ПМЛ) — агрессивная В-крупноклеточная лимфоидная опухоль, успех лечения которой определяется индукционной терапией. Применение ни одной из существующих схем химиотерапии (ХТ) не показало преимуществ в эффективности. Интенсивные программы терапии сопряжены с высокой токсичностью.

Цель — оценить эффективность применения двух пилотных проспективных протоколов лечения ПМЛ («ПМЛ-16» и «ПМЛ-19»), а также возможность использования анализа свободно циркулирующей опухолевой ДНК (соДНК) для оценки минимально остаточной болезни у больных ПМЛ.

Материалы и методы. С января 2016 г. по январь 2022 г. в исследование были последовательно включены 34 больных ПМЛ, ранее не получавших лечение; средний возраст — 32 года; стадия > I — у 60 %; экстрамедиастинальные очаги поражения — у 14,7 %; массивное поражение лимфатических узлов средостения (bulky disease) — у 73,5 % больных. Для оценки полноты ремиссии выполняли позитронно-эмиссионную томографию, совмещенную с компьютерной томографией (ПЭТ-КТ), определяли соДНК.

Результаты. 18 больных получили лечение по протоколу «ПМЛ-16» (6 курсов ХТ; 2 блока «R-mNHL-BFM-90» + 4 курса «R-EPOCH»). После окончания терапии у всех 18 больных была достигнута ПЭТ-КТ-негативная ремиссия. Следующие 16 больных получили лечение по протоколу «ПМЛ-19» (4 курса ХТ; 2 блока «R-mNHL-BFM-90» + 2 курса «R-EPOCH») в комбинации с леналидомидом. После окончания терапии у 9 (56 %) больных была достигнута ПЭТ-негативная ремиссия; у 7 (44 %) сохранялась патологическая активность (D4–5 баллов). Через 3 и 6 мес. у 15 (94 %) больных достигнута нормализация метаболической активности. Учитывая высокую частоту ложнопозитивных результатов у больных ПМЛ, для определения глубины ремиссии у 15 больных было выполнено исследование соДНК. После окончания терапии у всех 15 больных произошла полная элиминация соДНК. Из них у 5 (33 %) после лечения сохранялась ПЭТ-КТ-позитивность. При дальнейшем наблюдении через 3–6 мес. у 4 больных метаболическая активность снизилась до физиологического уровня без применения консолидирующей терапии. Одна больная после окончания терапии перенесла новую коронавирусную инфекцию. Через месяц у нее в средостении сохранялось остаточное образование (стандартизированный уровень накопления — standardized uptake value, SUV) — SUVmax 14,2; больная находится под наблюдением. При медиане наблюдения 39 мес. (95%-ный доверительный интервал (95% ДИ): 26–47) для общей, беспрогрессивной и бессобытийной выживаемости и медиане наблюдения 36 мес. (95% ДИ: 22–43) для безрецидивной выживаемости все 34 больных живы, у них сохраняется ремиссия заболевания.

Заключение. Эффективность «ПМЛ-16» позволила отказаться от проведения консолидирующей терапии и опровергла представление о необходимости проведения 6 курсов ХТ. Сочетание программ, основанных на применении принципа высокодозной коротко-импульсной индукции ремиссии (R-mNHL-BFM-90) в сочетании с продленным введением средних доз (R-EPOCH), имело решающее значение для достижения успешного результата. Включение леналидомида в программу «ПМЛ-19» позволило достичь ремиссии в 100 % случаев после 4 курсов. Показана возможность использования анализа соДНК для оценки МОБ у больных ПМЛ.

Введение. Учитывая возможность сохранения молекулярной ремиссии у 40–60 % больных хроническим миелолейкозом (ХМЛ) со стабильным глубоким молекулярным ответом (МО) после отмены терапии ингибиторами тирозинкиназ (ИТК), актуальным является определение числа кандидатов для наблюдения в ремиссии без лечения (РБЛ) и сроков отмены терапии.

Цель — оценить вероятности достижения стабильного глубокого МО и определить долю больных, соответствующих критериям наблюдения в РБЛ, в российской части международного многоцентрового проспективного популяционного исследования EUTOS PBS (European Treatment and Outcome Study — Population-Based Study).

Материалы и методы. Регистрацию всех случаев ХМЛ в исследовании EUTOS PBS проводили с сентября 2009 г. по декабрь 2012 г. в 6 регионах России. Основным критерием включения в исследование являлся диагноз ХМЛ, подтвержденный с помощью цитогенетического или молекулярно-генетического исследования у больных старше 18 лет. Исследуемую группу составили 197 больных ХМЛ: 181 (92 %) больной с хронической фазой (ХФ) ХМЛ, 14 (7 %) — с фазой акселерации (ФА) и 2 (1 %) — с бластным кризом (БК) на момент верификации диагноза. Обновление данных о терапии и ее результатах проводили ежегодно.

Результаты. При медиане срока наблюдения за больными 7 лет (диапазон — от 3 мес. до 10 лет) глубокий МО (как минимум МО4 или уровень BCR::ABL1 менее 0,01 % IS) был достигнут у 104 (54 %) из 192 больных, получавших терапию ИТК. Вероятность достижения глубокого МО через 5 лет составила 48 % (95%-ный доверительный интервал (95% ДИ): 40–55 %) у больных в ХФ. Кумулятивная частота достижения стабильного глубокого МО длительностью более 2 лет у больных в ХФ ХМЛ составила 16 % (95% ДИ: 11–22 %) через 5 лет терапии, 29 % (95% ДИ: 22–37 %) через 7 лет терапии и 50 % (95% ДИ: 38–60 %) через 9 лет терапии ИТК. У больных с глубоким МО через 36 мес. терапии вероятность достичь в последующем статуса стабильного глубокого МО была достоверно выше, чем у больных, у которых был достигнут только большой МО (БМО) к этому сроку наблюдения: 40 % (95% ДИ: 28–53 %) против 3 % (95% ДИ: 0–13 %) через 5 лет терапии; 66 % (95% ДИ: 52–77 %) против 15 % (95% ДИ: 5–30 %) через 7 лет и 89 % (95% ДИ: 64–97 %) против 48 % (95% ДИ: 25–67 %) через 9 лет (p < 0,0001). У больных без БМО к 36 мес. терапии стабильный глубокий МО впоследствии не был получен. Критериям отмены ИТК для перевода в фазу наблюдения в РБЛ, включающим в себя ХФ ХМЛ с типичным транскриптом BCR::ABL1 p210, терапию ИТК более 3 лет и стабильный глубокий МО более 2 лет, соответствовали 54 больных. Доля возможных кандидатов для отмены терапии составила 28 % от всех 192 больных, получавших терапию ИТК в исследовании или 31 % в пересчете на больных только с ХФ ХМЛ. Среди потенциальных кандидатов для отмены ИТК преобладали больные из группы низкого риска по шкале Sokal или ELTS: 26 (48 %) и 33 (61 %) соответственно; больных с длительно существующей резистентностью к терапии не было.

Заключение. В российской части проспективного наблюдательного многоцентрового исследования EUTOS PBS установлено, что при медиане срока терапии ИТК 7 лет около трети больных с ХФ ХМЛ могут являться кандидатами для контролируемой отмены терапии. При сохранении у половины из этих больных молекулярной ремиссии продолжить наблюдение в РБЛ смогут до 15 % от изначального числа больных. Достижение БМО и глубокого МО через 36 мес. терапии ассоциировано с достоверно большей вероятностью соответствия критериям наблюдения в фазе РБЛ в последующем.

Введение. Система гемостаза играет ключевую роль в патогенезе сердечно-сосудистых заболеваний.

Цель — оценить изменения количественных и качественных характеристик металлопротеазы ADAMTS13 и антигена фактора фон Виллебранда (vWF:Ag) у больных острым инфарктом миокарда (ОИМ) и ишемическим инсультом (ИИ).

Больные и методы. В исследование включено 110 больных в возрасте 42–95 лет (медиана возраста — 64 года), из них: 65 больных ОИМ в возрасте 42–81 года (медиана возраста — 56 лет), у которых при выполнении ангиографии обнаружен тромбоз коронарных артерий, а также 45 больных ИИ в возрасте 40–95 лет (медиана возраста — 70 лет) с тромбозом церебральных артерий. Всем больным определяли антиген ADAMTS13 (ADAMTS13:Ag), активность ADAMTS13 (ADAMTS13:AC), антитела к ADAMTS13 (ADAMTS13:AB) и vWF:Ag. Образцы крови получали при выполнении ангиографии (артериальная и венозная кровь) и через 24 и 120 ч после выполнения ангиографии (венозная кровь).

Результаты. В группе больных ОИМ выявлено увеличение значений показателя vWF:Ag, выходящее за верхнюю границу референсного интервала, при этом у больных ИИ в начале исследования этот показатель был в пределах референсного интервала и статистически значимо ниже по сравнению с больными ОИМ, но увеличивался через 24 ч и достигал максимума через 120 ч. При анализе изменений показателя ADAMTS13:Ag установлено, что он был статистически значимо выше во всех точках исследования в группе больных ОИМ по сравнению с группой больных ИИ, однако значения данного показателя не выходили за пределы референсного интервала у больных обеих групп. В то же время показатель ADAMTS13:AC во всех точках исследования был статистически значимо выше у больных ИИ по сравнению с группой больных ОИМ, а показатель ADAMTS13: AB, наоборот, в группе больных ОИМ был статистически значимо выше во всех точках исследования при сравнении с таковым для группы больных ИИ.

Заключение. При исследовании двух патогенетических моделей тромбообразования установлено отсутствие взаимосвязи между показателем vWF:Ag и количественными или качественными характеристиками ADAMTS13. Увеличение показателя ADAMTS13:AB при ОИМ может рассматриваться как причина снижения показателя ADAMTS13:AC у этих больных.

Введение. Вариант носительства генетического полиморфизма «гаплотип 46/1» гена JAK2 ассоциирован с более частым развитием Ph-негативных миелопролиферативных новообразований (МПН) и с повышенной частотой выявления мутации JAK2 V617F. Рассматриваются гипотеза «гипермутабельности» данного локуса за счет прямого взаимодействия с соседними последовательностями нуклеотидов, характерных для гаплотипа 46/1, и гипотеза «благоприятной почвы», обусловленной непрямыми влияниями других ассоциированных генов гаплотипа на склонность к провоспалительным реакциям. Ранее не проводились исследования частоты носительства гаплотипа 46/1 JAK2 в региональных, возрастных и гендерных выборках.

Цель — анализ степени ассоциации между гаплотипом 46/1 и мутацией V617F гена JAK2 с полом, возрастом и местом проживания больных, обследованных в связи с подозрением на хронические МПН.

Материалы и методы. В исследование включено 949 образцов ДНК больных с подозрением на МПН. В контрольную группу для оценки распространенности гаплотипа 46/1 среди людей, не имевших симптомов МПН, были включены пробы 150 добровольцев и доноров крови. Для всех образцов проводили определение гаплотипа 46/1 (rs10974944), мутации V617F в гене JAK2, мутации в гене CALR (тип 1: c.1092_1143del; L367fs*46, COSV57116546; тип 2: c.1154_1155insTTGTC; K385fs*47, COSV57116551) и в гене MPL (W515K, W515L) методом полимеразной цепной реакции в режиме реального времени.

Результаты. Показано, что распределение сцепленных минорных аллелей гаплотипа 46/1 JAK2 ассоциировано с наличием клинически значимого уровня (> 2 %) аллельной нагрузки мутации JAK2 V617F. Отношение шансов риска выявления V617F-позитивного статуса при носительстве данного варианта гаплотипа не зависит от основного места проживания больных и максимально выражено у мужчин до 50 лет, но не зависит от возраста обследованных женщин.

Заключение. Ассоциация гаплотипа 46/1 JAK2 с наличием других драйверных мутаций МПН в генах CALR или MPL была менее выражена, но также статистически значима, что свидетельствует в пользу гипотезы «благоприятной почвы», а не «гипермутабельности» гена JAK2.

Введение. Обеспечение безопасными компонентами донорской крови является приоритетной задачей в большинстве стран мира. Анализ характеристик доноров, а также объема заготовленных и выданных в медицинские организации компонентов в РФ является актуальной задачей службы крови при принятии стратегических решений.

Цель — оценка показателей заготовки и обеспечения медицинских организаций безопасными компонентами донорской крови службой крови Российской Федерации.

Методы. Проанализированы данные 6 503 681 донора. У всех у них была осуществлена донация компонентов донорской крови на территории РФ в период 2016–2020 гг. Данные получены из формы отраслевой статистической отчетности № 39 «Сведения о заготовке и переработке крови и ее компонентов и препаратов».

Результаты. Выявлено уменьшение числа доноров компонентов крови в расчете на 1000 населения (с 9,68 до 8,26, р < 0,0001), уменьшение на 22 % числа впервые зарегистрированных доноров и на 9,3 % — повторных доноров, доля повторных доноров от общего числа зарегистрированных доноров крови достоверно увеличилась с 71 до 76 %. Доля безвозмездных доноров крови с 2016 г. по 2020 г. оставалась стабильной и составила 97,7–98,0 %. Общее количество донаций уменьшилось на 6,0 %, наиболее выраженным было уменьшение количества донаций плазмы, заготовленной методом автоматического афереза (с 507 396 в 2016 г. до 388 742 в 2020 г., р < 0,001), в то же время отмечено увеличение количества донаций тромбоцитов (с 83 285 донаций в 2016 г. до 126 574 в 2020 г., р < 0,001). За период наблюдения отмечено увеличение с 2,0 в 2016 г. до 2,21 в 2020 г. (10 %) среднего количества донаций компонентов крови, осуществляемых донорами за год. Несмотря на уменьшение общего количества донаций, в анализируемый период увеличился объем компонентов крови, переданных для клинического использования. Наибольшее увеличение компонентов крови, переданных по заявкам медицинских организаций, отмечено в отношении концентрата донорских тромбоцитов (с 702 732 единиц в 2016 г. до 1 072 830 в 2020 г., на 34,5 %) и эритроцитсодержащих компонентов крови (с 491 791 л в 2016 г. до 555 909 л в 2020 г., на 13,5 %). Отмечена тенденция к уменьшению частоты выявления маркеров гемотрансмиссивных инфекций, выявляемых при обследовании доноров крови с 16,8 до 7,7 %. При анализе частоты выявления маркеров инфекций получена достоверная разница в группе впервые зарегистрированных и повторных доноров (50 114 и 25 814, р < 0,001).

Заключение. Уменьшение количества случаев выявления маркеров инфекций и перераспределение заготовки крови в соответствии с изменяющимися запросами медицинских организаций демонстрирует целенаправленную стратегию повышения безопасности трансфузий, повышение качества рекрутинговых мероприятий, совершенствование принципов бережливого производства компонентов крови.

Введение. У онкогематологических больных сепсис является одной из причин высокой летальности. Для его своевременной диагностики используют скоринговые шкалы, точность которых различается между собой.

Цель — оценить эффективность применения шкал SIRS, qSOFA и MEWS для диагностики сепсиса у онкогематологических больных.

Материалы и методы. В исследование включили 202 онкогематологических больных, госпитализированных в отделение интенсивной терапии с инфекционными осложнениями, из них 112 (55 %) мужчин и 90 (45 %) женщин (медиана возраста — 57 лет). В качестве независимых предикторов сепсиса использовали показатели, входящие в шкалы SIRS, qSOFA и MEWS, и другие патофизиологически обоснованные критерии. С целью селекции предикторов применен метод «Boruta». Оценку прогностической значимости показателей производили методом многофакторной бинарной логистической регрессии. На основании уравнения регрессии рассчитывали вероятность развития сепсиса. Соответствие вероятности исхода и показателей диагностических шкал проверяли с помощью корреляционного анализа (коэффициент ранговой корреляции Кендалла).

Результаты. Диагноз «сепсис» при использовании любой шкалы установлен у 95 из 202 (47 %) больных: SIRS — у 77 (81 %), qSOFA — у 31 (33 %), MEWS — у 65 (68 %). Из 19 первоначально включенных в исследование предикторов сепсиса в итоговую модель логистической регрессии вошли 6 (частота дыхания, частота сердечных сокращений, нарушение темпа диуреза, систолическое АД, температура тела и баллы по шкале комы Глазго), что соответствовало критериям шкалы MEWS. Медиана вероятности сепсиса составила 0,38 (0,079–0,921). Результаты рассчитанной вероятности сепсиса, согласно модели логистической регрессии, наиболее тесно коррелировали с балльной оценкой по шкале MEWS, в меньшей степени — с таковой по SIRS и qSOFA.

Заключение. Шкала MEWS является более подходящим инструментом диагностики сепсиса, чем SIRS и qSOFA, у онкогематологических больных.

Введение. Эндотелиальные клетки и тромбоциты вовлечены в патогенетические процессы при сепсисе — нерегулируемой реакции организма хозяина в ответ на инфекцию, приводящие, с одной стороны, к развитию протромботической, а с другой стороны — геморрагической готовности.

Цель — обобщить информацию о механизмах межклеточного взаимодействия между эндотелиоцитами и тромбоцитами при сепсисе.

Основные данные. Развитие полиорганной недостаточности, увеличивающей вероятность неблагоприятного исхода сепсиса, отчасти обусловлено дисфункцией эндотелия, а также вовлечением в патогенетический процесс тромбоцитов. В физиологических условиях анатомически и функционально неповрежденный эндотелий важен для предотвращения микрососудистого тромбоза. Хотя тромбоциты в наибольшей степени связаны с гемостазом, они выполняют множество других функций, включая участие в воспалительных процессах через активацию комплемента, взаимодействие с лейкоцитами и моноцитами, участие в защите хозяина от инфекции и регуляции сосудистого тонуса. Процессы, регулирующие гемостаз, развивались как компонент воспалительной реакции на инфекцию. Многие из этих точек взаимодействия возникают на поверхности эндотелиальных клеток, связывая эндотелиоциты и тромбоциты в инициации и регуляции процессов свертывания крови и воспаления. Различные механизмы могут способствовать прямой и непрямой активации тромбоцитов при сепсисе, включая активацию тромбоцитов патогеном, активацию эндотелия и лейкоцитов, вызванную патогеном и воспалением, и активацию тромбоцитов, опосредованную активацией комплемента.

Введение. Фактор фон Виллебранда (von Willebrand Factor, vWF) — крупный многомерный плазменный гликопротеин, играющий большую роль в гемостазе. Данный показатель не включен в современные шкалы стратификации риска инсульта у больных с фибрилляцией предсердий (ФП).

Цель — оценить возможность использования изменений концентрации vWF для стратификации риска инсульта у больных с ФП.

Основные сведения. vWF относится к числу важных предикторов развития инсульта у больных с ФП, что подтверждается результатами метаанализа, включившего 12 исследований и 7449 больных с ФП. Определение концентрации vWF у больных, имеющих низкий риск развития инсульта по шкале CHA2DS2-VASc, или у больных, которые набирают один балл, не связанный с полом, может быть полезным при решении вопроса о назначении антикоагулянтной терапии.

Введение. Пароксизмальная ночная гемоглобинурия (ПНГ) — это редкое приобретенное клональное заболевание системы крови, характеризующееся внутрисосудистым гемолизом, дисфункцией костного мозга и повышенным риском тромботических и органных осложнений.

Цель — предоставить актуальные клинические рекомендации по оказанию медицинской помощи взрослым и детям с ПНГ.

Основные сведения. Экспертами ассоциации содействия развитию гематологии, трансфузиологии и трансплантации костного мозга «Национальное гематологическое общество» и общественной организации «Национальное общество детских гематологов и онкологов» разработаны актуальные клинические рекомендации по оказанию медицинской помощи взрослым и детям с ПНГ. В рекомендациях подробно рассмотрены вопросы этиологии, патогенеза, эпидемиологии и клинических проявлений заболевания. Особое внимание уделено диагностике, дифференциальной диагностике и лечению ПНГ, основанным на принципах доказательности.

Введение. Тактика терапии пожилых коморбидных больных лимфомой из клеток мантии (ЛКМ) с факторами неблагоприятного прогноза (ФНП) (комплексный кариотип, делеция 17р13, мутации в гене ТР53) не разработана. Использование интенсивных схем химиотерапии и трансплантации аллогенных гемопоэтических стволовых клеток (алло-ТГСК) часто невозможно из-за коморбидности пожилых больных. Рациональным подходом является применение комбинации ибрутиниба и венетоклакса. В качестве альтернативы алло-ТГСК новой опцией для пожилых больных с ФНП является терапия Т-клетками с химерным антигенным рецептором (Chimeric Antigen Receptor T-cells, CAR-T-клетки).

Цель — представить опыт применения комбинации ибрутиниба и венетоклакса с последующей CAR-T-клеточной терапией в первой линии лечения у пожилого больного ЛКМ, у которого было множество ФНП.

Основные сведения. Больной М., 68 лет, был госпитализирован в октябре 2021 г. При обследовании были выявлены гиперлейкоцитоз (978 × 10⁹/л), анемия (55 г/л), тромбоцитопения (30 × 10⁹/л), спленомегалия (250 × 180 мм). По результатам лабораторных исследований была верифицирована ЛКМ с комплексным кариотипом, делецией 17р13, 13q14 и мутацией p.R248W в 7-м экзоне гена ТР53 (VAF = 26 %). С циторедуктивной целью проведено два сеанса лейкоцитафереза и предфаза циклофосфамидом (200 мг/м²) и дексаметазоном (10 мг/м²). С 3-го дня была начата терапия ибрутинибом в дозе 420 мг/сут. и венетоклаксом в дозе 100 мг/сут. Через 2 сут. количество лейкоцитов крови составило 0,7 × 10⁹/л, уменьшились размеры селезенки, развился синдром лизиса опухоли. В результате интенсивной терапии, включавшей заместительную почечную терапию, состояние было стабилизировано, что позволило возобновить лечение. Через 7 сут. в анализе крови количество лейкоцитов стало 2,5 × 10⁹/л, нейтрофилов — 70 %, тромбоцитов — 90 × 10⁹/л, гемоглобин — 95 г/л. По данным иммунофенотипирования, популяция В-лимфоцитов составила 4 %. По данным секвенирования нового поколения аллельная нагрузка мутации в гене ТР53 — 0,8 %. Больному была проведена анти-CD19 CAR-T-клеточная терапия, достигнута полная ремиссия. Через 3 мес. после терапии сохраняется МОБ (минимальная остаточная болезнь) — негативная ремиссия и определяется персистенция CAR-T-клеток.